В конце ноября Россия нагло захватила мировое внимание и три украинских военно-морских судна в ходе столкновения в Азовском море, что стало кульминацией нескольких месяцев растущей напряженности. Это событие усилило слухи о том, что президент Владимир Путин, обеспокоенный резким снижением своего рейтинга одобрения, готов к эскалации войны на Украине, чтобы отвлечь российское население от экономической стагнации и непопулярных реформ. Хотя это объяснение может показаться убедительным, оно страдает от критического недостатка: на самом деле в течение последних нескольких месяцев рейтинг одобрения Путина был относительно стабильным.
В настоящее время центры изучения общественного мнения ФОМ и «Левада-центр» сообщают, что текущий рейтинг одобрения работы Путина колеблется где-то между 60% и 65%. Эти цифры снизились с 80% весной 2018 года — заметное падение, которое, однако, выровнялось с июля. Такая же динамика наблюдается в опросах о доверии, когда россиян просят назвать имена политиков, которым они доверяют. Сейчас примерно 35% называют Путина: падение на 15-20% по сравнению с весенними цифрами, однако эта тенденция тоже стабилизировалась.
Показатель, который представляет для Кремля наверняка наибольший интерес — потенциальные протестные настроения — несколько снизился, особенно после митингов этим летом. Русские могут оставаться недовольными и измученными, но они менее склонны выходить из-за этого на улицы. Это очень важно для команды Путина, которая уделяет огромное внимание общественному мнению. Короче говоря, слухи о неминуемой политической кончине Путина как обычно преувеличены.
Тем не менее период крымского единодушия — всплеск политической сплоченности после аннексии Крыма — окончательно завершился, что критически важно для руководства России.
Главной переменой является то, что можно назвать ростом политических трений: если в 2014-м многие политические силы просто согласились бы с повесткой дня, то теперь они более склонны торговаться или требовать уступок. На практике, реализация политики теперь будет немного сложнее для Путина, требуя больших временных затрат и пряников для заинтересованных сторон. В то время, как в обычных демократических странах это совершенно непримечательно, в «управляемой демократии» это все еще большая проблема. Влиятельные кураторы внутренней политики в аппарате администрации президента, давно заслужившие большего внимания в западной прессе, чем они получают сейчас, в ближайшие шесть лет будут гораздо более загруженными.
КонтекстДля России настал переломный моментIltalehti.fi28.02.2018Разрешит ли Путин свободу в России?The Independent08.05.2018А Путин, как и прежде, популярен в РоссииThe Times10.08.2018Хотя россияне могут продолжать считать, что Путин стоит выше политики (но меньше, чем в прошлом), «Единая Россия» — партия, которая, по сути, представляет существующее положение дел, — примерно так же непопулярна, как популярен он. Хотя партия послушно провела пенсионную реформу, но сделала это при заметном сопротивлении общества. Совсем недавно на ежегодном съезде члены партии ввели запрет на публичную критику собственных политических решений. «Единая Россия» застряла с классической проблемой принципала-агента. Партия существует для продвижения путинской повестки дня в Думе, но неизбежно имеет свои собственные интересы и инстинкты, главный из которых — выживание.
В Думе российская «оппозиция» стала играть более активную роль после того, как Крымский период перестал быть актуальным. Лидеры либерально-демократической и коммунистической партий, Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский, получили положительный ответ на свою просьбу о регулярных встречах с Путиным. Хотя ни один из них не способен существенно повлиять на решения Кремля, как они, так и команда Путина прекрасно понимают, что «системная оппозиция» — номинальная оппозиция в рамках путинcкой системы — может потерять доверие в качестве клапана давления для разгневанных избирателей, если она не сумеет обеспечить хотя бы номинальный протест.
Недавние губернаторские выборы являются конкретным примером этой новой политической динамики. Выборы в Приморском крае были отменены после вопиющего мошенничества с избирателями, которое вынудило местного кандидата «Единой России» завершить борьбу. Центральные органы власти попытались остановить «победившего» кандидата от КПРФ от участия в повторных выборах, в то время как временно исполняющий обязанности губернатора, назначенный после провала, баллотировался и победил как независимый кандидат. Но никому не следует ожидать, что он будет стойким оппозиционером, но он черпает часть своей легитимности из своей независимости и должен будет это продемонстрировать.
И хотя Коммунистическая партия не оспаривала победу в Приморье, это, похоже, было скорее сделкой, нежели согласием: в Республике Хакасия кандидату от коммунистов было разрешено прийти к власти без сопротивления после первого тура голосования. Этот результат подстегнул кремлевские дискуссии о выдвижении заслуживающих доверия кандидатов от оппозиции в тех местах, где «Единая Россия» непопулярна, чтобы избежать дальнейших затруднений.
Политические трения в России можно также увидеть в том, как Кремль обратился к местным референдумам, чтобы оседлать волну популизма вместо традиционной политики. В ходе недавней кампании был проведен ряд местных голосований за переименование аэропортов. Хотя эта стратегия, возможно, имеет большее культурное значение, чем политическое, она является средством предотвращения апатии среди избирателей, — низкая явка делает выборы, даже фальсифицированные, незаконными, — избегая при этом сделок, которые могут потребоваться для использования традиционных политических каналов. Народные референдумы также позволяют сохранить «Единую Россию» от внимания газет, оберегая ее для того, чтобы она могла снова принять на себя удар при новых непопулярных решениях властей. Однако обращение к прямой демократии имеет собственные издержки и требует такого же надзора, как и традиционная избирательная политика.
Россия не находится на пороге становления плюралистической демократии, но ее политика становится все более «нормальной». Однако в тщательно контролируемой политической системе более «нормальная» среда означает более трудное и дорогостоящее управление. Что касается внешней политики, то аргументу о том, что Путин собирается лично «сожрать» Украину, чтобы избежать своего скорого свержения, не достает тонкости. Дело скорее в том, что с ростом расходов на ведение политического бизнеса на внутренней арене Путину и его команде, возможно, будет легче вести дела за рубежом, идя на агрессию там, где появляется возможность добиться правильного общественного мнения. Эта вероятность усугубляется постоянно демонстрируемым Путиным предпочтением избегать «скучной» внутренней политики; он предпочел бы иметь дело с передовыми ракетными испытаниями, нежели с вопросами, касающимися рабочих. Ключевой вопрос, нависший над следующим, и, скорее всего, последним сроком — сможет ли он это себе позволить.
Аарон Шварцбаум — учредитель BMB Russia (BearMarketBrief Russia), ежедневного вестника и блога о российской политике и экономике, поддержанного Исследовательским институтом внешней политики (FPRI).
Источник:
