Diário de Notícias: недавнее заявление ОПЕК о сокращении добычи нефти с целью повысить цену за баррель имеет решающее значение для российской экономики?
Максим Орешкин: Нет, сегодня уже нет. Потому что, если вы посмотрите на ключевые показатели российской экономики, за последние годы они радикально изменились в лучшую сторону. Мы провели целый ряд макроэкономических структурных реформ: ввели плавающий валютный курс, контроль над инфляцией, новое налоговое законодательство и новый механизм, защищающий внутреннюю экономику от влияния изменчивой цены на нефть. К примеру, мы взяли за основу всех налоговых расчетов цену за баррель, равную 40 долларам США. В этом году мы ожидаем профицит бюджета в размере 2,5% ВВП при средней цене на нефть 70 долларов.
— Выходит, российская экономика в достаточной степени диверсифицирована, чтобы избежать нефтезависимости, которая наблюдалась всего несколько лет назад?
— Мы изучили опыт других стран, например, Норвегии, выбрали наилучшие способы и внедрили их в России. В итоге, несмотря на высокую волатильность цен на нефть, их влияние на нашу внутреннюю экономику действительно оказывается незначительным.
— Вы взяли за образец Норвегию?
— Да. И, например, в сентябре и октябре накопление средств в нашем суверенном фонде составило от шести до семи миллиардов евро в месяц. Благодаря растущим ценам на нефть и тому, что мы поглощаем всю дополнительную стоимость, которую они обеспечивают. А когда цена на нефть падает, в наш суверенный фонд просто поступает меньше накоплений, вот и все.
— Есть мнение, что очень скоро основным ресурсом российской экономики может стать сельское хозяйство. Какую роль этот сектор играет сегодня?
КонтекстРоссия: экономические перспективы и реалии (Diploweb)Diploweb.com27.11.2018WSJ: сможет ли Россия дать отпор гегемонии доллара?The Wall Street Journal12.11.2018Eurasianet: может ли Россия войти в топ-5 экономик мира?EurasiaNet08.11.2018WSJ: Санкции помогают российской экономикеThe Wall Street Journal17.10.2018
— Если мы вернемся на десять лет назад, мы увидим, что в то время Россия импортировала большое количество самой разнообразной сельскохозяйственной продукции — в основном из стран Европы. Например, из Португалии мы в больших объемах ввозили груши. Сегодня наше сельскохозяйственное производство на 20 миллиардов евро превышает необходимый уровень, вот почему ежегодно мы экспортируем продукты питания на эту сумму. Речь идет о кукурузе, пшенице, других зерновых, и в ближайшие годы показатели агропродовольственного экспорта могут даже удвоиться. Потому что мы серьезно работаем над улучшением производства разных видов мяса.
— Этот необычайный подъем агропродовольственного сектора стал ответом на международные санкции?
— Отчасти да, потому что снизилось давление со стороны иностранных рынков, однако эта история не столько про санкции, сколько про политический курс, нацеленный на то, чтобы вывести производство на новый уровень.
— Каким будет, по прогнозам, показатель роста российского ВВП в 2018 году?
— После очень сложного периода, главным образом в 2015 и 2016 году, когда падение ВВП составило около трех процентов, в России были проведены макроэкономические реформы, направленные на то, чтобы адаптировать российскую экономику к более низким ценам на нефть. Если в 2013 году для обеспечения баланса бюджета один баррель нефти должен был стоить более ста долларов, то сегодня достаточно, чтобы его цена составляла от 45 до 50 долларов. Вот почему наша обеспокоенность по поводу нефти — а следовательно, и важность упомянутого решения ОПЕК — скорее связаны со стабильностью рынка в долгосрочной перспективе, чем с достижением конкретной цены в ближайшем будущем. В данный момент нас вполне устраивает цена порядка 45-50 долларов за баррель.
— А что касается прогнозов экономического роста в нынешнем году?
— Экономика снова начала расти в прошлом году, и в этом году мы ожидаем показатели роста между 1,5% и 2%. Одним из важных аспектов, о котором обычно говорят меньше, чем о цене на нефть, является демографическая динамика. В последние годы наблюдается низкий приток молодых людей на рынок труда ввиду серьезного спада рождаемости в 1990-е годы. Таким образом, в будущем мы прогнозируем улучшение экономических показателей благодаря новой демографической динамике и ставке, которую наша страна делает на цифровую экономику и внедрение новых технологий.
— Продукция технологического сектора также может стать одним из главных направлений российского экспорта?
— Ну, у нас уже есть крупные отечественные компании на мировом рынке, например, «Касперский» и «Яндекс», и я уверен, что наш экспорт в этой области будет расти, однако в данный момент приоритетом для нас является внедрение цифровых технологий в отечественную экономику. Потому что, если мы сравним производительность российской экономики с производительностью стран Евросоюза, Соединенных Штатов или кого-то из азиатских тяжеловесов, то здесь как и прежде наблюдается существенный отрыв. Мы надеемся, что распространение цифровых технологий поможет России достичь более высоких темпов экономического роста благодаря большей конкурентоспособности на мировых рынках.
— Чего стоит ожидать — с точки зрения торговых отношений и инвестиций — от Вашего визита в Португалию, где у Вас состоялась встреча с министром экономики?
— Любопытно: если мы посмотрим на отношения России с разными странами Евросоюза, мы обнаружим случаи, когда при довольно серьезных политических разногласиях нас связывают крепкие экономические отношения. Интересно, что отношения России с Португалией прекрасно складываются на политическом уровне, на уровне дипломатии, но при этом в сфере экономики сделано еще довольно мало. Цель наших рабочих встреч заключается в том, чтобы определить сферы для дальнейшего развития отношений: начиная с туризма и заканчивая инфраструктурой. Кроме того речь шла о производстве авиационных материалов, где в цепочке поставок участвует целый ряд португальских компаний, а с нашей стороны — о выводе на рынок российских самолетов. В следующем году мы постараемся реализовать некоторые из этих возможностей.
Источник:
