Мы приземляемся на потрескавшейся бетонной взлетно-посадочной полосе с кирпичной вышкой диспетчерского пункта. Близ нее стоит пожарная машина. Солдаты с оружием в руках внимательно осматривают заснеженные окрестности, а недалеко стоит бронетранспортер.
Кажется, что Мариуполь живет спокойно. Широкие бульвары, покрытые растрескавшимся бетоном полупусты, и только на остановках теснятся люди. Горизонт обрамляет дым из труб огромных заводов. Под ветхими панельными многоэтажками, мимо которых ездят чешские трамваи, время от времени мелькают военные бронетранспортеры.
Перед супермаркетом припаркован армейский грузовик, и на разбитой дороге перед киоском курит группа солдат вместе с несколькими гражданскими. Здесь на военных среди гражданских уже не обращают внимания, как будто город уже смирился и привык к войне. «Пули по-прежнему свистят у них над головой. Но по прошествии времени отношение к этому меняется. Не просидишь же пять лет в подвале», — рассказывает о жизни близ фронта одна молодая женщина, которая не захотела называть свое имя.
КонтекстLa Stampa: жители Мариуполя опасаются неизбежной расплатыLa Stampa19.01.2019Опрос: украинцы выступили против «штурма» ДонбассаИноСМИ16.01.2019Tagesspiegel: саперы делают землю Донбасса безопаснееDer Tagesspiegel02.12.2018
В центре города нас приветствует огромный украинский президент Петр Порошенко. Правда, только на щите, зато они со всех сторон. Если в Киеве Порошенко делится местом на плакатах с митрополитом, главой новой независимой Украинской православной церкви, то в Мариуполе Порошенко, одетый в камуфляж, взирает на людей один. «Сильная армия — гарантия мира! Мы остановили агрессора и спасли государство», — заявляет президент, стоя на фоне украинского флага.
Нет денег, чтобы бежать от войны
Мы едем за город. Дороги пересекают заснеженные поля и поселения с белыми домами, по традиции отштукатуренными и украшенными голубыми наличниками вокруг окон и дверей. Вдоль ряда построек на трехметровой высоте тянется железная труба, разводящая газ. Ответвление отходит к каждому второму дому, а машина стоит — у каждого пятого.
На первый взгляд, тут проживает много людей, хотя мы находимся совсем близко к фронту. Они стоят на остановках и за заборами участков. В окно школы выглядывают ученики и учительница, внимательно разглядывая длинную колонну, сопровождаемую Cкорой помощью. Это проезжает чешский министр иностранных дел Томаш Петршичек и его датский и украинский коллеги.
Местные остаются тут жить, потому что не хотят бросать свои дома на произвол солдат. Другие чувствуют себя обязанными поддерживать работу школы и больницы. Но главное не это.
Чаще всего люди остаются жить близ фронта потому, что не могут себе позволить роскошь уехать отсюда.
«У людей тут собственные дома. В огороде они выращивают овощи, разводят скот. Они не могут переезжать куда-то в квартиру, платить арендную плату и все покупать в магазине», — говорит одна женщина.
На поросшей травой горке за селом лежат цветы и стоят свечи. Недавно тут кто-то погиб. Конфликт на Восточной Украине хоть и не интенсивен, но по-прежнему есть несколько «горячих точек», где постоянно происходят столкновения. По информации наблюдателей ОБСЕ, число жертв сокращается, поскольку стороны конфликта сейчас находятся в поле зрения друг друга и поэтому чаще обстреливают противника не из ракетного, а из ручного оружия. Но все равно ежегодно конфликт уносит жизни десятков мирных жителей. Среди них — много детей.
Дом как ловушка без выхода
Чешская Республика оказывает детям из прифронтовой зоны на востоке Украины психологическую реабилитационную помощь в специальных лагерях. Их устраивают где-нибудь подальше от обстрелов и ужасов войны. Например, в прошлом году были выбраны Карпаты.
Но дети все равно не могут убежать от войны. Даже несмотря на большое расстояние.
«Когда я однажды приехала в этот лагерь, в какой-то момент дети сбежались и стали кричать: „Опять обстрел, нас чуть не задело», — рассказывает уже упомянутая женщина, добавляя: Одну девочку, которая ездила в лагерь два года назад, в прошлом году убило во время обстрела, когда она приехала к бабушке в гости. Они просто его „пропустили»».
Мирные жители также подрываются на наземных минах, которых в прифронтовой зоне установлено бесчисленное количество. По пути к линии соприкосновения мы минуем несколько красно-белых табличек с черепом и костями крест на крест.
Одна из таких табличек также висела на заборе напротив перехода на границе между украинской и повстанческой территорией. Это был забор частного дома. Издалека он выглядел сохранным, и еще недавно тут жили. Но вблизи стало ясно, что это руины с выбитыми стеклами.
С начала конфликта мины убили или ранили 1900 человек, и почти половина из них — мирные жители. Еще два года назад из-за мин погибали даже чаще, чем из-за обстрелов. Люди подрывались на них, когда ходили в лес по дрова или за грибами. Мины подстерегают детей, играющих вблизи собственного дома. И фермерам приходится быть осторожными, когда они обрабатывают поля.
Проводник указывает на другие таблички, предупреждающие о минах, и говорит, что их изготовление профинансировала Чехия. Сейчас наша страна также помогает Украине в разминировании.
Однако это дорогой и длительный процесс. Полное разминирование Донбасса займет не менее 15 лет, а скорее всего, в три раза больше времени. К сожалению, если закладка мины обходится приблизительно в 55 крон, но ее обезвреживание — почти 20 тысяч крон.
На переходе умирают люди
Мы приезжаем на контрольно-пропускной пункт за селом Гнутово, который является одним из четырех переходов через линию соприкосновения между Украиной и самопровозглашенной Донецкой Республикой. Пустынное место в полях недалеко от села. Несколько административных построек, шлагбаум, бункер, солдаты в бронежилетах и собаки.
Этот переход пропускает приблизительно пять тысяч человек и две тысячи машин ежедневно. Все это люди, которые вынуждены перемещаться с украинской территории на донецкую и обратно регулярно. Но выдержать все это могут только очень терпеливые люди.
Пограничный пункт пропуска «Изварино» после обстрелаЛюди толпятся в очереди, которую от дождя и снега временно спасает белое полотнище. И зимой в мороз, и летом в жару люди проводят тут по много часов, после которых их ожидает трехкилометровый путь по полям через нейтральную полосу к контрольно-пропускному пункту на донецкой стороне. «Когда видишь, как этот путь проделывает 80-летняя старушка, становится жутко», — говорит проводник.
Переход через границу трудно дается, прежде всего, старикам. Линию соприкосновения им приходится пересекать как минимум раз в месяц, поскольку они ходят за пенсией, единственным своим доходом. Уже были случаи, когда старики, долго стоявшие тут в очереди, умирали, как правило, из-за инфаркта.
Привыкнуть к войне
Уже само существование границы для жителей Донбасса — удар по психике. Скажем, для людей, которые живут в окрестностях Донецка и которых фронтовая линия отрезала от города. «Представьте себе, что вы живете в предместье большого города и вдруг оказываетесь на периферии. Даже если бы пули не свистели у вас над головой, перемены были бы невероятными», — объясняет ситуацию местная жительница.
Но есть места гораздо хуже. Например, станица Луганская, где находится единственный переход на всей линии соприкосновения Украины с самозваной Луганской Народной Республикой. По деревянному настилу, положенному на уничтоженный каменный мост, каждый день ходят тысячи людей, а машины проехать не могут. Хотя уже создан второй переход в Золотом, ситуация в Луганской остается по-прежнему опасной.
И перемен к лучшему ничто не предвещает. Наоборот, конфликт постепенно въедается в Восточную Украину. Здесь, в Гнутово, это очень заметно. Хотя Украина не хочет по политическим причинам устанавливать на границе с сепаратистами пограничные переходы, в Гнутово постепенно появляется по крайней мере базовая инфраструктура.
Ее невоенной частью занимаются международные организации. Прибежищем зимой служит голубая надувная палатка, установленная ООН, и люди могут в ней погреться. Тут же рядом французская организация «Премьер Юржанс» (Premiere Urgence) открыла пункт первой помощи. Кроме того, установлены туалеты и есть питьевая вода.
По-видимому, все это здесь надолго.
Источник:
