За последнее десятилетие российский президент Владимир Путин постепенно отворачивается от городского среднего класса, который когда-то в основном поддерживал его. Вместо этого он стремится укрепить свою легитимность за счет поддержки консервативной базы избирателей, живущих в небольших городах и деревнях. Он предлагает этим людям стабильность, внешнеполитические победы, такие как захват Крыма, и социальные льготы в обмен на лояльность.
В 2019 году этот общественный договор начинает разваливаться. Путин демонстрирует слабо скрываемое недовольство пассивностью своих основных избирателей. Эти избиратели вполне устраивали его, когда ему было нужно лишь постоянство. Но теперь российский президент хочет более активной поддержки общества, поскольку готовится к предстоящей передаче власти, которая состоится в конце его четвертого срока, но не знает, где ее найти.
Слово «стабильность» утратило свое центральное место в публичном лексиконе Путина. Давая 20 декабря 2018 года ежегодную пресс-конференцию в Кремле, он всего четыре раза произнес слова «стабильный» и «стабильность», да и то, когда говорил не о себе. Он использовал эти слова, говоря о Китае, о международной ситуации и о политике Центробанка. В своей речи на съезде партии власти «Единая Россия» 8 декабря Путин ни разу не употребил эти слова.
Это существенная перемена. Большую часть прошлого десятилетия российские руководители использовали слово «стабильность» в качестве синонима путинской России, противопоставляя ее неспокойному прошлому, соседней Украине и нестабильному внешнему миру. Теперь статус этого слова понижен.
Когда политический режим сталкивается с кризисом, часто говорят, что он «надоел народу». Однако здесь может быть и обратный процесс. На самом деле, современная Россия приближается к такому моменту, когда ее лидерам, говоря словами Бертольта Брехта, очень хотелось бы «распустить народ и выбрать себе другой».
Всякий раз, когда Путину докладывают, что молодое поколение недовольно, что оно поддерживает лидера оппозиции Алексея Навального или размещает в социальных сетях гневные сообщения, у него один и тот же стандартный ответ: в России есть и другая, созидательная молодежь, которая не выходит протестовать, а работает, засучив рукава, и упорно учится.
Причем не только молодежь. Путин постоянно рисует картину России, в которой полно трудолюбивых, ни на что не жалующихся и лояльных граждан. Выступая в очередной раз в парламенте, он сказал: «Над этим тихо, скромно, без всякого самолюбования, с полной отдачей сил и на протяжении многих лет работали тысячи, именно тысячи наших специалистов, замечательных ученых, конструкторов, инженеров, увлеченных своим делом талантливых рабочих. Среди них очень много молодых людей. Все они так же, как и наши военнослужащие, которые демонстрировали в боевых условиях лучшие качества российского воинства, все они и есть настоящие герои нашего времени».КонтекстNYT: на чем стоит российское государствоThe New York Times23.11.2018Кадровая грядка КремляFarda21.05.2018Путин — сэмпай поколения «П»«Нихон кэйдзай»28.06.2018
Беда Путина в том, что этому стереотипу соответствует все меньше и меньше россиян. И ему все чаще приходится сталкиваться с реальными россиянами, которые хотят пожаловаться на политику правительства. В сентябре прошлого года президент посетил судостроительный завод «Звезда» на Дальнем Востоке, где у него возник спор с рабочими по поводу их зарплат. (Расшифровку этого разговора, в котором Путин очень сильно переоценил уровень зарплат на предприятии, впоследствии удалили с кремлевского вебсайта.)
Как отмечала в 2015 году политолог Татьяна Становая, «Путин перестал быть адвокатом народа и стал адвокатом элиты». Недавно он обвинил водителей-дальнобойщиков в лени, высказался за повышение пенсионного возраста и цен на услуги ЖКХ, и заявил, что высокопоставленным управленцам надо платить намного больше, чем рабочим.
Он заметно охладел к той части общества, которая была для него главной целевой аудиторией, откликавшейся на лозунги о «стабильности». Когда в конце 2011 года городской средний класс России и особенно молодежь, которую до этого называли «путинскими детьми», начали протестовать против фальсификаций на выборах и предстоящей «рокировки», после которой Путин должен был вернуться на пост президента, Кремль поначалу обратился за поддержкой к рядовым рабочим из провинции.
Затем Путин нашел новую базу поддержки, как и Дональд Трамп в 2016 году. Эта база была намного многочисленнее класса специалистов. Во время третьего президентского срока, который начался в 2012 году, Путин стал подыгрывать именно этой части электората. Он заговорил о национальных ценностях, начал принимать репрессивные законы, осуждать современное искусство и все чаще и сильнее ссориться с Западом.
Но проблема в том, что эта новая база тоже не оправдала его ожидания и разочаровала президента. Безусловно, они ходят на выборы и голосуют, но при этом не являются активными сторонниками режима. Они заинтересованы в стабильности, но лишь до той поры, пока она им выгодна. А в остальном они предпочитают экономическое перераспределение. Они хотят быть капиталистическими потребителями, но жить в обществе, где уровень равенства социалистический. Они не хотят затягивать пояса, когда темпы роста экономики замедляются. Они по-прежнему за социальную справедливость и перераспределение богатств — но за счет богатых российских капиталистов.
Кремль не хочет об этом слышать. Большая часть российской экономики сегодня находится под контролем государства, а это значит, что она под контролем путинских друзей, близких к Кремлю бизнесменов. А патриотически настроенные управленцы несут убытки от западных санкций. Вымогать у них деньги, отдавая их простым рабочим — власть предержащие просто не могут так поступить.
Россия медленно вступает в переходный период, когда Путину придется принимать решение о том, как осуществлять передачу власти по истечении его четвертого срока в 2024 году. В то же время надо будет принимать болезненные и долгосрочные решения о социально-экономической системе страны. Путин со своей командой хочет, чтобы в этот непростой период рядовые россияне разделили бремя трудностей, принесли жертвы государству, а не предъявляли ему новые требования. Они вспоминают яркие моменты пятилетней давности, когда вся нация торжествовала по поводу захвата Крыма, а президентские рейтинги резко пошли вверх.
Но им не нравится признавать то обстоятельство, что большинство россиян радовалось и испытывало эйфорию по поводу Крыма, удобно расположившись на своих диванах. Да и за участием России в разгроме «Исламского государства» (запрещено в России — прим. перев.) в Сирии они наблюдали с безопасного расстояния.
Если вести речь о реальной мобилизации реальных россиян на реальные дела и о их сплочении вокруг президента, то здесь более показателен пример так называемой русской весны на востоке Украины в 2014 году. Народное восстание за свержение украинского правительства получило поддержку только в двух областях Украины, а возглавили его мало кому известные националисты. Массы не выступили в поддержку. Операцию на Украине летом 2014 года удалось спасти только за счет вмешательства профессиональных военных.
Вывод заключается в том, что Кремль добивается успеха тогда, когда привлекает за плату профессионалов. Так было в Крыму, так было в Сирии. А когда он ждет народных восстаний, все заканчивается провалом, и ситуацию приходится спасать все тем же профессионалам.
Иными словами, Путин сегодня обращается за поддержкой к новой группе сторонников, к «активному меньшинству» граждан. Это добровольцы, готовые поддержать его на финальном отрезке президентского срока. Но насколько многочисленно это «активное меньшинство»? И что оно попросит взамен? Вряд ли это будет стабильность.
Источник:
