От Екатерины Великой до Терезы Мэй и Ангелы Меркель: существует ли в политике специфический женский стиль, креативность без конфронтации, которая делает женщин при власти сильнее мужчин?
Тот, кто сегодня смотрит на скромный фасад дома по Даунинг-стрит 10, догадывается, какие драмы разыгрываются сейчас за ним. Воцарится ли мир между Рождеством и Крещением? Если да, то это будет чудом, за которое нужно будет благодарить только Терезу Мэй, занимающую вот уже два года пост премьер-министр Её Британского Величества. Перед этой женщиной стоит задача, превосходящая всё по своему значению, а именно сохранить великой Великобританию и при этом восстановить внутренний мир среди консерваторов.
Никогда они еще не были так разобщены со времен Хлебных законов, которые в середине XIX-го века раскололи старую английскую внутреннюю политику на два лагеря, в которых столкнулись город и деревня, беспошлинная торговля и защитительные пошлины.
С тех пор прошло много времени, но травма, нанесенная раздором, не проходит и нашла свое современное выражение в борьбе за жесткий или мягкий брексит, за Брюссель или Лондон, за национальное самоопределение или европейскую интеграцию.
В центре борьбы стоит Тереза Мэй, голосовавшая на референдуме два года назад, будучи тогда еще министром внутренний дел, против выхода из ЕС, но затем, повинуясь долгу и стремясь к миру, перешла к сторонникам брексита. Став затем премьер-министром, она выступила с программой, которая больше походила на советы Дельфийского оракула, чем план действий, преследующих государственные интересы: «Брексит так брексит». Сейчас, находясь в центре внутрипарламентской борьбы в Вестминстере, она только по-тому остается в должности, потому что ее критики не могут договориться между собой о другой кандидатуре.
Женщина в доме номер десять по Даунинг-стрит: смог бы хоть один из ее противников, которых лондонский «Экономист» называет преимущественно политическими клоунами или позерами, проявить такую же энергию и стойкость, такую исключительную самодисциплину и способность переходить от жесткости к уговорам, как Тереза Мэй? Кто кроме нее обладает этой неподражаемой смесью ангельского терпения и резкости школьной директрисы?
Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй
В этой связи напрашивается вопрос, существует ли в политике специфический женский стиль, основанный на способности особого рода, на креативности без конфронтации, то есть на качествах, которыми природа наделила женщин в большей степени, чем мужчин на вершинах власти? Для того чтобы представить себе всю полноту картины, нужно учесть, что женщинам приходится бороться более упорно, чем мужчинам, чтобы оказаться на вершинах власти. Лишь в новейшей истории это происходит через выборы, а раньше было возможно только по праву рождения, когда женщина рождалась с золотой ложкой во рту.
Так было, начиная с Клеопатры, легендарной царицы Египта во времена Римской империи и до королев, временами небезуспешно правивших Англией с начала эпохи Ренессанса. Елизавета I попала на трон благодаря своей королевской крови, пользовалась неограниченной личной властью и, ссылаясь на обет безбрачия, не подпускала мужчин к себе, а иноземных завоевателей к берегам своего островного королевства.
Это доказывает следующее: чтобы стать королевой и остаться королевой с возможностью вести себя независимо, недостаточно иметь правильных родителей или прародителей: для этого необходимо обладать хладнокровием и целеустремленностью, а также сохранять постоянный баланс между самодержавием и способностью делиться властью. Монархини, вошедшие на английский трон после Елизаветы, были в этом отношении более скромны-ми. Королева Виктория, хотя и дала свое имя целой эпохе, но в значительной мере пору-чала управление королевством таким премьер-министрам как Палмерстон, Дизраэли или Гладстон и тем самым создала конституционный защитный вал для монархии.
Авторитет и магия монархии остались в Букингемском дворце, но коридоры власти уже давно ведут в Вестминстер. Первой женщиной, въехавшей в дом номер десять по Даунинг-стрит, стала Маргарет Тэтчер, химик из провинции, «дочь зеленщика», как ее пренебрежительно называли выпускники Итона. Так было до тех пор, пока она не показала всему миру, из какого материала сделана. Аргентинские генералы и британские профсоюзные боссы получили кровавые уроки, и им пришлось понять, что женщина, управляющая островным государством, сделана из стали.
Секрет Железной Леди заключался в её недооценке. Это, вероятно, знакомо и немецким политикам. И о первой немецкой женщине-канцлере можно сказать, что секрет ее успеха заключается в ее недооценке, и так продолжается до сих пор. Из «девочки Коля», которой она никогда не была, она превратилась в политическую величину, внушающую страх мужскому миру, будь то легендарный канцлер и почетный председатель ХДС Гельмут Коль, или хитрые подписанты Андского пакта молодых львов.
Атрибут «Великая» коронованным женщинам присуждался редко или никогда. Его удостоилась только маленькая принцесса Ангальтская Катарина (так в тексте, на самом деле ее звали София Августа Фредерика — прим. перев.), которая в рамках династической сделки была выдана замуж за русского царя Павла (так в тексте, на самом деле за Петра III- прим. перев.). После нескольких лет несчастного замужества и романов с офицерами она простилась с инфантильным образом жизни. Офицеры императорской гвардии взяли на себе убийство ее супруга, за что были щедро вознаграждены титулами, имениями и серебром.
Князь Потемкин был не только ее главным советчиком, но и посредником в связях с русским дворянством и покорителем Крыма. В рабочем кабинете Путина в московском Кремле бронзовая статуя царицы величиной выше человеческого роста взирает сверху на происходящее. Сама она еще при жизни умела умножать свою славу реформаторши и законодательницы, золотом вознаграждая мастеров славословия.
КонтекстЕкатерина Великая, «императрица искусств»The Christian Science Monitor16.06.2016Женщины в политике: к чему бы это?Berlingske15.07.2016Белый дом: женщины рвутся в политикуThe Washington Post17.09.2016
Однако очевидно и следующее: великие деятели истории, которым современные им хронисты и потомки, хотя и нехотя, приписывали славу вершителей судеб мира, были исключительно мужчинами. Взять, например, Александра Великого, который к моменту своей смерти в возрасте 33 лет, оставил потомкам огромную империю, чье влияние еще несколько столетий распространялось от Средиземного моря до Центральной Азии.
Но было ли такое мужское величие благодатью или проклятьем? Карл Великий, прославляемый в эпоху объединения Европы как первый европеец и крестный отец Европейского союза, как объединитель Европы, был в то же время и прежде всего франкским военноначальником, который летом отправлялся в военные походы, а зимой отдыхал в теплых источниках в Аахене.
Право на славу и величие Александра, также как Карла Великого, прусского курфюрста Фридриха Вильгельма I и его преемника Фридриха II основывалось на военных деяниях. Современники просто себе представить не могли, что их монархи женского пола тоже могли совершать что-то великое. В списки претендентов на величие до начала ХХ-го лица женского пола просто не попадали, Екатерина — «Семирамида Севера» — редкое исключение.
Женщины тоже ведут дуэли. Но на свой лад
Якоб Буркхардт (Jacob Burckhardt), консервативный швейцарский историк XIX-го века, был одержим идеей исторического величия и имперской созидательной силы — качествами, которые он видел в Наполеоне и Бисмарке. Он говорил о всемирно-историческом индивидууме и имел в виду только Великого Мужчину, то есть некого персонажа, без вмешательства которого мы не можем себе представить историю. На этих холодных заоблачных вершинах женщинам места, конечно, не было, они не могли играть там никакой роли, их там нельзя было даже себе представить.
Это было своего рода предсказанием, которое сбылось само по себе. Цезаризм стал популизмом XIX-ого века, соблазнительной смесью демократии и диктатуры, а это — не для женщин. Они хотят быть лучшими врачами, чем мужчины, сострадать, быть медсестрами на полях сражений и матерью Терезой в трущобах. Они — матери, переживающие за своих детей. В то время как мужчины изменяют мир, женщины хотят его улучшить.
Женщины у власти: нельзя не заметить, что среди самых больших злодеев 20-го века женщин в первом ряду мировой лиги не было, там были такие типы, как Ленин, Сталин, Гитлер, Мао или Пол Пот.
Женщины считаются более чувствительными, заботливыми, способными к состраданию. Они тоже ведут дуэли, но на свой лад, стараясь не проливать крови. Но существует ли явно прослеживаемая, подтвержденная многочисленными примерами из практики типология женского стиля правления, основанная на многолетних наблюдениях? Такие анализы найти нелегко, хотя бы потому, что число кандидаток недостаточно велико для проведения строгих социологических исследований: так много мужчин во власти и так мало женщин, что трудно установить какие-то закономерности.
Жанна д’Арк была харизматичной натурой, она заставила короля перестать вести себя как трус. Орлеанская дева победила в войне против англичан, но затем была предана французами. Она была мессианской личностью, и после всего, что мы о ней узнали, она может считаться Женщиной столетия, не имевшей ни предшественниц, ни последовательниц.
Когда началось столетие женщин? Вероятно, через несколько лет после Екатерины Великой и за какое-то время до появления Маргарет Тэтчер и Ангелы Меркель. Это столетие продолжится, и женщины не будут обращать внимания на слабых мужчин. Единственная ошибка, которую женщины при этом не должны допустить, так это стараться быть больше мужчинами, чем сами мужчины.
Источник:
