Председатель Лиги социал-демократов Воеводины Ненад Чанак рассказал в интервью «Авангарду» о методах правления Милорада Додика: «Додик в Боснии и Герцеговине, прежде всего в Республике Сербской, внедряет модель правления Владимира Путина, в которой любая оппозиционная идея воспринимается в штыки, а любое сомнение в необходимости власти Додика преподносится как удар по Республике Сербской. Додик делает ставку на национализм, и у него насильственные, почти фашистские методы правления. При этом ясно, что насилие Додика — эхо того насилия, которое во время страшной войны в 90-е разорвало Боснию и Герцеговину на национальные обрывки и которое никогда не позволит ей трансформироваться в настоящее государство». Также Ненад Чанак объяснил, чем обусловлена внешнеполитическая ориентация Сербии: «Из-за вредительской передачи России компании „Нефтяная индустрия Сербии» (НИС), а с ней и воеводинского „Нафтагаза» на Сербию набросили российскую энергетическую петлю, которая может ее легко задушить… Если русские перекроют вам поставки газа и заставят зимой сотни тысяч семей замерзать, то у вас появится идеальное „топливо» для социальных протестов, которые отнюдь не способствуют стабильности общества. Российская гуманность, если говорить о поставках газа, уже проверена на Украине, и с русскими, как мы уже видели, тут лучше не шутить». Говоря об условиях, необходимых для изменений в наших обществах, Чанак отметил: «Я верю в способность людей меняться. Чтобы изменилось общество, нужны конкретные идеи, конкретные предложения, разительно отличающиеся от нынешних. К сожалению, сегодня предлагают в основном идеи, основанные на „крови и земле», на этнической и религиозной принадлежности. Пока от этого не откажутся, мы будем ходить по замкнутому кругу».
Комментируя решение министров иностранных дел стран-членов НАТО, которые поддержали активацию Плана действий по членству в НАТО (ПДЧ) для Боснии и Герцеговины, всегда бдительный посол России в Сараево Петр Иванцов отметил, что почти половина граждан Боснии и Герцеговины не поддерживает вступление в НАТО. Российский посол напомнил, что этот военный альянс «во время прошлых конфликтов выступил против одной из конфликтующих сторон».
«Погибли люди, нанесен материальный ущерб, пострадала природа. Граждане Боснии и Герцеговины, вне зависимости от их этнической принадлежности, все еще ощущают на себе последствия», — отметил Иванцов, добавив, что «давление на Боснию и Герцеговину, направленное на ее вступление в альянс, является не только вмешательством во внутренние дела Боснии и Герцеговины, но и нарушением Дейтонских принципов равноправия трех народов в принятии внешнеполитических решений».
«В Боснии и Герцеговине существует консенсус по данному вопросу, что ясно подтверждает Декларация о военном нейтралитете, которую приняла Народная скупщина Республики Сербской», — сказал Иванцов.
КонтекстGeopolitika.news: сможет ли Москва помочь Вучичу?Geopolitika.news10.01.2019Печат: вашингтонская морковка и визит Путина в СербиюПечат29.12.2018Avangarda: конфликт между НАТО и Россией может произойти в Боснии и ГерцеговинеAvangarda18.12.2018Avangarda: русские хотят повторить сирийский сценарий на БалканахAvangarda03.12.2018
Председатель Лиги социал-демократов Воеводины Ненад Чанак сказал в интервью «Авангарду», что Россия, несомненно, заинтересована в том, чтобы вернуть мир во времена холодной войны. «Она пытается вновь упрочить свою позицию, точнее вернуть нас во времена холодной войны и биполярного мира. Россия стремится создать свои новые зарубежные базы как можно дальше от собственных границ. Кремль убежден, что для этой цели наиболее пригодны Балканы», — заявил Ненад Чанак.
Avangarda: Балканы наиболее пригодны?
Ненад Чанак: Да. Раз не получилось в Черногории, Россия уже давно старается превратить Сербию в свой непотопляемый авианосец, которым она сможет воспользоваться как козырем в торгах с Западом.
Разумеется, печально, что этот бывший югославский народ по-прежнему не понимает того, что описывает известная африканская пословица «Когда слоны бьются, страдает трава, но и когда слоны милуются, трава все равно страдает».
— Где же сейчас больше всего страдает балканская трава?
— В Боснии и Герцеговине. Почему? Неужели кто-то действительно считает, что Милорад Додик мог бы так нагло вести себя с собственными гражданами, не имея поддержки нынешнего российского руководства? Зачем одному из самых влиятельных людей мира, Владимиру Владимировичу Путину, регулярно встречаться с президентом энтитета одной даже не самой большой страны на небольших Балканах?! Додик в Боснии и Герцеговине, прежде всего в Республике Сербской, внедряет модель правления Владимира Путина, в которой любая оппозиционная идея воспринимается в штыки, а любое сомнение в необходимости власти Додика преподносится как удар по Республике Сербской. Додик делает ставку на национализм, и у него насильственные, почти фашистские методы правления. При этом ясно, что насилие Додика — эхо того насилия, которое во время страшной войны в 90-е разорвало Боснию и Герцеговину на национальные обрывки и которое никогда не позволит ей трансформироваться в настоящее государство.
— Почему не позволит?
— Потому что они понимают, что ни одно настоящее государство не потерпело бы тех мерзостей, которые мы наблюдаем в последние дни. Я имею в виду насилие против семьи Драгичевич, против СМИ и граждан Республики Сербской. Они приказали спецназовцам в бронежилетах схватить женщину, которая держала в руках фотографию убитого сына, и с дубинками в руках напасть на мать с четырехгодовалым ребенком. На подобное способны только сумасшедшие и безжалостные люди!
— Помимо Боснии и Герцеговины, кто еще на Балканах является жертвой «торгов» между Западом и Россией?
— Я уже сказал, что режим Владимира Путина очень жестоким и грубым образом пытается манипулировать балканскими странами. Ту же тяжелую российскую пяту ощутили на себе Абхазия и Осетия в Грузии, а также Украина, в которой введено военное положение.
Если говорить о Балканах, то в октябре 2016 года в Черногории при нескрываемой российской поддержке была совершена попытка государственного переворота. Хотя в 2017 году Черногория вошла в НАТО, я не стал бы исключать возможность новых ударов по черногорскому руководству. Такое же потрясение пережила и Македония в апреле 2017 года. Косово, как и Босния и Герцеговина, является главной болевой точкой на Балканах, поэтому и там я ожидаю попытки дестабилизировать обстановку. Цель — доказать, что Россия является тем фактором, без которого на Балканах не будет ни мира, ни стабильности. «Вредному влиянию» России сегодня очень подвержена и Хорватия со Словенией, хотя обе эти страны приложили большие усилия, чтобы изменить ситуацию.
— А что Вы скажете о Сербии?
— Будучи объектом постоянного и сильного давления России, Сербия все же пытается сопротивляться натиску и сблизиться с ЕС. Из-за внутренней неразберихи этот процесс, я боюсь, затянется очень надолго. Тем более что Брюссель нисколько не старается облегчить его для Сербии.
— Как Сербия сопротивляется давлению России?
— Политика — это математика возможного. В сфере энергетики Сербия, конечно, зависит от России, и это не дает ей, или, по крайней мере, мешает оказывать большее сопротивление. Иными словами, этот факт ставит под сомнение независимость политики Белграда от Москвы.
Я уже сказал, что цель официальной политики Сербии — вступление в Европейский Союз. И я, как председатель комитета по европейской интеграции Скупщины Сербии, могу лично подтвердить искренность этого намерения. Несмотря на общественное сопротивление, в этом плане уже многое удалось сделать. Кстати, за прошедшие четыре года Сербия провела переговоры с ЕС по 16 пунктам, охватив, таким образом, половину от общего количества, и готова начать обсуждение еще по нескольким аспектам. Все это подтверждает искренность ее европейской политики.
С другой стороны, налицо определенная внешнеполитическая амбивалентность, которая связана не только с желаниями собственно Сербии, но и, в первую очередь, с отношениями между Евросоюзом и Россией. Если эти отношения обострятся, Сербия, бесспорно, окажется в очень неблагоприятной ситуации.
— Ей придется выбирать между Россией и Европейским Союзом?
— Нет, ей придется выбирать между самым сильным своим экономическим партнером, то есть Евросоюзом, и страной, которая обеспечивает Сербию большей частью энергоносителей, то есть Россией. Самую значительную финансовую поддержку для восстановления Сербии и ее экономического развития оказывает Евросоюз. К сожалению, это не снижает энергетической зависимости Сербии от России. То есть я имею в виду не политический, а экономический аспект этой проблемы. Нельзя забывать, что из-за вредительской передачи России компании «Нефтяная индустрия Сербии» (НИС), а с ней и воеводинского «Нафтагаза» на Сербию набросили российскую энергетическую петлю, которая может ее легко задушить. Поэтому я утверждаю, что Сербия находится в сложной внешнеполитической ситуации, в которой на первый план выходят не историко-эмоциональные соображения, а совершенно четко определенные экономические параметры. Если русские перекроют вам поставки газа и заставят зимой сотни тысяч семей замерзать, то у вас появится идеальное «топливо» для социальных протестов, которые отнюдь не способствуют стабильности общества. Российская гуманность, если говорить о поставках газа, уже проверена на Украине, и с русскими, как мы уже видели, тут лучше не шутить.
— Когда президент Сербии то и дело приглашает на консультации российского и китайского посла в Белграде, то, по-вашему, он руководствуется теми экономическими соображениями, о которых вы говорите, или…
— Я понимаю, что нужно вести диалог с как можно большим количеством сторон для определенного баланса, то есть чтобы избежать политического и экономического потопления Сербии. Насколько мне известно, Вучич беседует не только с двумя послами, которых вы упомянули, но и с послами США и стран Европейского Союза. То есть он не ориентируется только на одну страну. В противном случае европейская интеграция Сербии не протекала бы с такой скоростью и динамикой.
Не так давно, до прихода к власти Сербской прогрессивной партии, я входил в большинство, и я очень хорошо помню, сколько усилий пришлось приложить, чтобы встать на путь сближения с Евросоюзом. Все продвигалось очень медленно.
— Сейчас процесс ускорился?
— Да. Я уже упомянул о начатых переговорах по 16 пунктам с ЕС. Это факт. Другое дело, что обстановка в Сербии накалилась. С одной стороны, власть и СМИ обзывают оппозицию последними словами, а с другой, любого, кто не критикует Вучича 24 часа в сутки, объявляют «лжеоппозицией». При этом каждый, кто его критикует, автоматически причисляется к «надежным людям, которые борются за правду». Разумеется, и то, и другое далеко от правды.
— А где же правда?
— Для начала задумайтесь, есть ли и сколько среди этих «настоящих оппозиционеров» тех, кто готов безоговорочно выполнить любое распоряжение российского посла, а тем более самого Путина? Не кто-то ли из них организовал в этом году «молодежно-патриотический» лагерь в Златиборе под российским патронажем, а кое-кто даже открыто поддерживает отказ от европейского пути и сближение с Россией?
— К сожалению, таких много среди «настоящих оппозиционеров».
— Именно. Если очень упрощенно охарактеризовать политическую арену в Сербии, то можно сказать, что все те, кто настаивает на Резолюции 1244, так или иначе связаны с российскими интересами. С этой перспективы можно установить, «кто на какой стороне».
— А на какой стороне стоите Вы, если говорить об отношении к Сербской прогрессивной партии и президенту Вучичу?
— Как вам известно, последние 25 лет Вучич и я всегда стояли по разные стороны. Я хочу заметить, что не испытываю никаких сантиментов по поводу его прошлого. Наоборот, я без понимания отношусь к тому, что он националист, центрист и прочее… Я не могу не замечать этого так же, как не могу игнорировать тот факт, что за последние четыре года Сербия без колебаний продвигалась к началу переговоров о вступлении в Европейский Союз.
— Не удивляют ли Вас заявления премьера Македонии Зорана Заева, который говорит, что сомневается, что лидер оппозиционной партии ВМРО-ДПМНЕ Христиан Мицкоски не причастен к бегству бывшего премьер-министра Николы Груевского в Венгрию. Эти сомнения якобы основаны на неясностях и недомолвках вокруг встречи Мицкоского с премьером Венгрии Виктором Орбаном и президентом Сербии Александром Вучичем непосредственно перед бегством Груевского? Президент Черногории Мило Джуканович недавно тоже заявил, что в последний год отношения Сербии с соседями обостряются, в особенности с Загребом, Приштиной и Подгорицей. Отмечаете ли Вы эту тенденцию? Иными словами, становится ли Белград инструментом для достижения интересов России на Балканах и фактором дестабилизации нашего региона?
— Я не могу сказать, что все сказанное вами неправда, но и чистой правдой признать тоже не могу. Равная отстраненность Сербии от России и Китая очевидна. Тем более что Сербия не позволила этим двум государствам вмешаться в ее внутреннюю политику так же, как, например, СССР вмешивался в политику стран бывшего восточного блока. Сейчас все, конечно, иначе.
С другой стороны, Александр Вучич может измениться и уже значительно изменился по сравнению с тем Вучичем, которого мы знали во времена Сербской радикальной партии. Это опять-таки не означает, что он с легкостью может отказаться от всех своих убеждений, принципов и так далее. А некоторые из них весьма радикальны. Именно поэтому я полагаю, что обстановка в нашем регионе обострилась бы намного больше (это правильно понимают наши соседи), если бы России позволили помыкать Сербией как своей марионеткой. Уж поверьте мне.
Я не интересовался отдельно бегством Николы Груевского из Македонии. Но, насколько мне известно, в момент, когда Груевский пересекал границу, Македония еще не выдала ордер на его арест. Я хочу сказать, что в таком случае не было никаких причин его задерживать.
— В заявлении, которое я процитировала, премьер-министр Заев говорил не о задержании Груевского, а о встречах президента Вучича с премьером Орбаном и Мицкоским.
— Заев уже говорил об этом. Вы только представьте себе реакцию наших партнеров из Европейского Союза, если бы государство Сербия без всяких на то правовых оснований стала бы задерживать свободных людей, арестовывать их и тому подобное. Соответствовали бы эти действия 31-му критерию, необходимому для вступления Сербии в Евросоюз, который касается верховенства права?
— Соответствует ли критериям Европейского Союза сокрытие в посольстве Сербии в Подгорице Бранки Милич, которую обвиняют в терроризме в Черногории? «Не забывайте, что Сербия, как и любое другое государство, обязано помочь любому своему гражданину, который просит у него помощи. Эта помощь полагается и госпоже Милич. Я надеюсь, что соответствующие институты обеих стран, с одобрения госпожи Милич, придут к обоюдно приемлемому соглашению», — сказал недавно министр Ивица Дачич, комментируя «дело» Милич.
— Дачич всегда говорит то, что, по его мнению, может понравиться его электорату. Тут он пользуется своим положением главы МИДа, что никому во власти, конечно, не нравится.
Разумеется, мне очень жаль, что между Черногорией и Сербией возникло непонимание. Но факт в том, что, недавно открыв памятник Иосипу Броз Тито в Подгорице, Черногория подтвердила свою приверженность антифашистской, партизанской и освободительной традиции, берущей начало в годы Второй мировой войны. В Сербии же подавляется и антифашизм, и достижения Второй мировой войны, поэтому закономерно, что конфликт между двумя странами возник и на этом уровне тоже, хотя он не связан с текущей политикой.
— Некоторые аналитики утверждают, что Сербия обостряет риторику в отношении стран региона, прежде всего Хорватии и Черногории, из-за неспособности сербского руководства решить проблему Косово. Действительно ли дело в этом, или Сербия просто возвращается в 90-е?
— Трудно скрыть, что сейчас есть много общего с тем временем, и все же я не думаю, что Сербия возвращается в 90-е годы. Не исключено, что обострение риторики по отношению к соседям отчасти объясняется застоем в переговорах с Приштиной, особенно если учесть, что официальная Приштина уже совершила несколько очень серьезных ошибок. С моей точки зрения, на Подгорице лежит ответственность за перерыв в диалоге.
По-моему, урегулирование отношений между Белградом и Приштиной является одним из важнейших условий для нормализации отношений в самой Сербии. Любой здравомыслящий человек давно понимает, что Косово — независимое государство, и тем не менее «патриотическая» пропаганда ежедневно причисляет всех тех, кто говорит об этом вслух, к врагам государства. Главное условие для нормализации отношений внутри нашего общества — это нормализация отношений между Белградом и Приштиной, и единственный путь к этому — диалог.
— Может ли заявленное включение США в решение этой проблемы ускорить процесс, как Вы думаете?
— Кто бы что ни думал о Дейтонском мирном соглашении, этот документ не был бы подписан без давления США. Сколько бы ни было слабых сторон у этого соглашения — а они есть — факт в том, что они остановили войну в Боснии и Герцеговине. Поэтому если США активнее включатся в решение косовской проблемы, она, конечно, решится быстрее. Насколько эффективным будет это решение, покажет время.
— Прежде чем время все расставит по местам, я должна спросить Вас, разделяете ли Вы обеспокоенность некоторых соседей Сербии, которые убеждены, что идея разграничения Сербии и Косово…
— А вам известно, что эта идея подразумевает?
— Думаю, этого никто не знает, и из-за молчания Белграда и Приштины на этот счет выдвигаются только предположения. Я уверена, что и Вы не знаете, что подразумевается под разграничением.
— Конечно, не знаю. И все же если разграничение предполагает ясное международное соглашение и гарантии того, что интересы обеих сторон будут защищены ООН, то я поддерживаю это решение. Если же разграничение подразумевает обмен территориями по этническому принципу, то это может быть очень опасно.
— Почему?
— Потому что в таком случае мы очень скоро можем оказаться в ситуации, когда появится масса мелких вопросов о разграничении, даже внутри самого Европейского Союза. Потенциально это может привести к множеству мелких пожаров, которые могут очень навредить общему политическому климату и ведущим странам Европейского Союза. Особенно если учесть рост популярности европейских правых. Так или иначе, но модель, о которой мы говорим, может вылиться в ослабление Европейского Союза. В крайнем случае Европа может оказаться в том же кошмаре, который, как думали, ушел в прошлое вместе со Второй мировой войной. Поэтому важно понимать, о чем мы говорим.
Лично я поддерживаю строгое соблюдение прав человека, вне зависимости от вероисповедания, этнической или политической принадлежности человека и от того, с какой стороны границы он приехал. Врет тот, кто считает, что это утопия. Нужно только сплотить достаточное количество людей, кто считает, что это возможно.
— Достаточно ли в Сербии и Косово таких людей?
— Когда в 1990 году Слободана Милошевича выбрали президентом Сербии, за него проголосовали три с половиной миллиона человек. Милошевич проиграл на выборах в 2000 году, тогда его поддержали менее двух миллионов граждан. То есть более полутора миллионов человек изменили свое мнение, тем самым способствовав переменам в обществе. Что я хочу этим сказать? Я верю в способность людей меняться. Чтобы изменилось общество, нужны конкретные идеи, конкретные предложения, разительно отличающиеся от нынешних. К сожалению, сегодня предлагают в основном идеи, основанные на «крови и земле», на этнической и религиозной принадлежности. Пока от этого не откажутся, мы будем ходить по замкнутому кругу.
Источник:
