Рейчел О’Нилл — доцент факультета СМИ и коммуникаций Лондонской школы экономики и политологии. Она — автор книги «Курсы соблазнения: мужчины, мужественность и близость при помощи посредников» (2018). Она живет в Лондоне.
Вышагивая из глубины конференц-зала, инструктор требует внимания слушателей. Он просит всех объяснить, зачем они пришли сюда. Встает первый ученик: «Я пришел получить практический опыт». Сделав паузу, он добавляет: «Конечно, если мне удастся с кем-нибудь переспать, это будет большой бонус». Другой говорит, что он без проблем знакомится с женщинами, но почему-то ему никогда не удается встречаться с теми, кто его по-настоящему привлекает. Инструктор кивает со знанием дела: «Компромисс — это худший вариант. Потому что всякий раз, когда ты видишь парня с более привлекательной девушкой, думаешь, что на его месте мог быть ты». Один из последних представившихся — судя по тому, как он ерзал на стуле, он чувствует себя очень неловко — начинает объяснять, что он «порядочный парень». Тренер перебивает его: «Проблема в том, что ты не тот парень, который приведет девушку домой и завалит ее… Наша цель — добиться того, чтобы ты стал таким парнем».
В любые выходные мероприятия вроде этого, в Лондоне, проходят в разных городах по всему миру — от Нью-Йорка до Тель-Авива, от Стокгольма до Бомбея. Слушатели — как правило им 20-30 лет — получают подробные инструкции по так называемому искусству соблазнения: они получают и отрабатывают технические навыки знакомства и соблазнения женщин.
Известная большинству под названием «пикап» или «игра», индустрия соблазнения появилась в Соединенных Штатах в начале 2000-х годов. То, что начиналось c нескольких онлайн-форумов и неформальных встреч по интересам, вскоре породило коммерческую продукцию и услуги. Некоторые из тех, кто был лично заинтересован в соблазнении, стали выдавать себя за профессионалов, предлагая практическое обучение и личностное развитие гетеросексуальным мужчинам, желающим добиться более широкого выбора и контроля в области своей интимной жизни. Вводя в оборот вычурный язык своего мастерства — например, такие термины, как «мастер соблазнения» (pickup artist) или сокращенно «МС» (PUA) — инструкторы по соблазнению выставляют свою деятельность как квазинаучные изыскания, требующие развития гипотез, стратегических полевых испытаний и разработки экспертной области. Их мышление часто сформировано под влиянием эволюционной психологии и теории управления, в частности, в разновидности научпопа и методик «помоги себе сам»; в него также входит набор техник, которые мужчины могут использовать, чтобы управлять своим общением с женщинами. Отталкивается методика от основной пресуппозиции, что взаимоотношения между мужчинами и женщинами подчиняются определенным принципам, и, как только вы их поймете, ими можно будет с легкостью манипулировать.
Обычно тренировка состоит из инструкций по женской психологии и по языку жестов, а также из уроков по мотивации и ментальным установкам. Ученики получают подробные руководства по тому, как следует подходить к женщинам и завязывать с ними разговор, а также общие инструкции по тактике ведения разговора. Дальнейшее направление может включать в себя техники по сексуальной «эскалации» и реакции при сопротивлении. Делая упор на практическом обучении, практически все живые мероприятия включают в себя компонент «полевого эксперимента», когда мужчины подходят к женщинам на улицах, в магазинах и кафе, в барах и клубах. Помимо направления взаимодействия мужчин с женщинами, инструкторы наблюдают за действиями и комментируют их. Некоторые из них используют скрытые приспособления, чтобы наблюдать за общением, не привлекая внимания женщин.
Одним словом, мужчин учат, как следует ходить, говорить, стоять, общаться, думать и чувствовать. Благодаря инструкциям по соблазнению ученики могут открыть в себе и улучшить все аспекты своего «я». Цель состоит не только в том, чтобы передать ученикам набор абстрактных навыков, но и привить им более глубокий психологический и физический настрой, основывающийся на определенной концепции того, что значит — и что нужно для того чтобы — быть мужчиной.
Совершенно неудивительно, что индустрия, обещающая мужчинам «мастерское» овладение техникой общения с женщинами, привлекла большое внимание и много критики со стороны феминисток. Такие сайты, как «Джезебел» (Jezebel), публикуют статьи, подрывающие предпосылки, лежащие в основе этой индустрии, и вызывающие беспокойство в связи с тем, что такие курсы могут способствовать распространению сексуальных домогательств, принуждения к сексуальным отношениям и насилия. Против известных инструкторов по соблазнению развернулись кампании, направленные на сокращение их предложений и услуг, а также на ограничение их возможности совершать заграничные поездки с целью преподавания.
У феминисток — и не только у них — есть все основания выступать с нападками против этой индустрии. Однако большинство обычно относится к ней как к аномалии, субкультурной странности, которая, будучи уже сама по себе ограничена, может быть легко уничтожена. Таким образом, принято считать, что принимающих участие в этой сфере деятельности легко распознать, и к ним распространено невероятно презрительное отношение, говоря словами Хэдли Фримен (Hadley Freeman) из газеты «Гардиан» (Guardian), это «армия грязных подонков, жалких типов со странностями».
КонтекстThe Guardian: секс, каким его хотят женщиныThe Guardian05.01.2019Yle: россияне владеют успешным борделем в ФинляндииYle11.12.2018The Times: почему при социализме секс у женщин лучшеThe Times13.11.2018
Однако здесь налицо недооценка общественного резонанса, который получили методики соблазнения. В то время как действительно относительно небольшое количество мужчин посещает офлайн-тренинги, эта услуга охватывает весьма широкую аудиторию. Списки рассылки некоторых компаний, занимающихся тренингами по соблазнению (часто это предприятия с небольшим штатом сотрудников и оборотом), с легкостью достигают десятков тысяч человек. Онлайн-форумы привлекают еще большее количество комментаторов и любопытных. Обучающие видеоролики, публикуемые в социальных сетях, могут насчитывать сотни тысяч просмотров.
Сторонние наблюдатели редко обращали внимание на то, что же так притягивает стольких мужчин к теме соблазнения именно сейчас. Что заставляет их искать знаний в этой сфере? О каких проблемах они хотят поговорить? Что они хотят понять и чего достигнуть?
Если говорить начистоту, я не считаю, что мы должны отказаться от критики теорий соблазнения — напротив. Но я понимаю, что тенденция изолировать индустрию — отметать ее как оскорбительную субкультуру — не дает нам проанализировать сферу, способную многое рассказать нам о современных паттернах эроса и эротизма, секса и близости, страсти и любви. Во время своих обширных этнографических полевых наблюдений я пришла к выводу, что тренинги по соблазнению гораздо сложнее и должны вызывать гораздо большее беспокойство, чем предполагает широкая общественность. Сектор индустрии соблазнения является скорее не аномалией, а доказательством того, как неолиберализм — как экономическая система и культурная рациональность — вплетает рыночную логику в самые деликатные сферы нашей жизни.
С Али я познакомилась на бесплатной лекции в центре Лондона в 2013 году. (Все участники тренингов указаны под вымышленными именами). Подобные беседы являются одной из ключевых стратегий вербовки, используемых инструкторами для контакта с потенциальными клиентами. Али был относительным новичком в области соблазнения: он начал посещать публичные мероприятия около полугода назад, но уже намного дольше знакомился с материалами онлайн. Он был улыбчив и дружелюбен.
За чашечкой кофе я спросила его, что подтолкнуло его к сфере курсов соблазнения. Задумавшись, он нахмурил брови: «Наверное, это была та сфера моей жизни, где я никогда не был особенно успешен… Я добивался успехов в учебе, в творчестве, я всегда чувствовал себя в своей тарелке в обществе, но когда речь идет о сфере взаимоотношений… они всегда выходили у меня из-под контроля».
Али, как и многим другим мужчинам, с которыми я разговаривала, открытие этой системы знаний принесло облегчение и придало уверенность. Позже Али рассказал мне о том, как спокойно теперь себя чувствует: «Я стремлюсь достичь какого-то результата, поэтому… я наверстаю. И я чувствую какое-то умиротворение, зная, что, раз я этим занимаюсь, то смогу разобраться с этой сферой своей жизни».
Курсы по соблазнению подрывают мнение, что «успех у женщин» является вопросом везения или наследственности, что у кого-то он просто есть, в то время как у других его просто никогда не будет. Вместо этого индустрия соблазнения изображает сексуальный «успех» как нечто, чего способен добиться любой мужчина. Она предлагает помощь и поддержку вместо неуверенности и тревожности.
Участников стимулируют культивировать сексуальную рабочую этику: активно трудиться и меняться в соответствии с диктатами соблазнения. Али испытал умиротворение в результате работы по преодолению себя и обретению большего навыка взаимодействия с женщинами. Таким образом, индустрия пользуется меритократической этикой, пропитывающей современное общество и культуру, настаивающей, что всего можно добиться при правильном сочетании хватки и целеустремленности.
«Это как будто придает новые силы тем, кто не может похвастаться большим ростом, силой и атлетическим телосложением, — говорит Адам, тренер с многолетним опытом за плечами. — Это набор навыков, который могут освоить разные люди, и благодаря этому он становится вполне доступным для всех».
Мужчины в женских туфлях во время акции против насилия в отношении женщин
В рамках неолиберального контекста логика конкурентного индивидуализма начала доминировать в таких сферах, как образование и трудоустройство. Представляя привлекательность как навык, который можно приобрести, индустрия направляет эту логику в сферу частного. Мужчинам говорят, что они могут получить сексуальные связи и интимные отношения, к которым они стремятся, если они хотят потратить на это определенное время, энергию и — главное — деньги.
Часто полагается, что у мужчин, стремящихся получить инструкции по соблазнению, мало сексуального опыта. Однако истории отношений тех мужчин, с которыми я поговорила, крайне разнообразны. Некоторые рассказывали истории о сексе на одну ночь и случайных связях, об отношениях без обязательств и сексе по дружбе. Другие рассказывали о том, что у них есть девушки, с которыми они проживают совместно, об отношениях на расстоянии и о браках, завершившихся расставанием и разводом. Что объединяло все эти истории — это общее недовольство своей личной жизнью.
Эта неудовлетворенность приводит к более общей тенденции, в рамках которой личная жизнь и сексуальность стали сферой постоянного недовольства. В книге «Почему любовь причиняет боль» (Why Love Hurts, 2012) социолог Ева Иллуз (Eva Illouz) демонстрирует, как расстройство в романтической сфере — обычно воспринимаемое как уникальный личный опыт — формируется в соответствии с культурным паттерном и управляется экономически. Иллуз утверждает, что «сформированные культурой желания… создают стандартные формы страдания, такие как хроническая неудовлетворенность, недовольство и постоянная тоска». Она полагает, что для того чтобы понять причины, приводящие мужчин в индустрию соблазнения, нужно рассмотреть то, что подпитывает их недовольство на культурном уровне.
Что больше всего поражало в рассказах мужчин об их отношениях, это неустанная амбициозность. Бывших партнеров они часто держали на расстоянии и воспринимали их как неудовлетворительных, часто отталкиваясь от эстетических оснований, в то время как многие мужчины перечисляли подробные физические критерии, которым должны соответствовать женщины.
Дэнни, еще один инструктор, четко сформулировал эту обеспокоенность поисками сексуальной партнерши более высокого «ранга»: «Причина, по которой многие ребята хотят заниматься пикапом, состоит в том, чтобы получить возможность привлечь внимание выше котирующихся женщин. Допустим, они встречаются с женщинами, которых можно оценить на пять-шесть, а они хотят получить девушку, выглядящую на 10 баллов». Лежащий в основе этого феномена рыночный менталитет не ускользнул от внимания Дэнни, который признал: «Это ценностный обмен — „Что я могу получить взамен на то, что предлагаю?» Все превращается в настоящую экономику».
В обществе, находящемся в зависимости от рыночных показателей, где женское тело постоянно служит предметом пристального сексуального изучения, становится одновременно предсказуемо и досадно, что в отношении гетеросексуальных мужчин к своим интимным партнерам начинает превалировать философия ценностного обмена. Желание получить доступ к «высоко котирующимся женщинам» демонстрирует, что архитектура желания перестраивается в рамках консьюмеристской культуры. Как и во многих других жизненных аспектах, в сфере отношений упрочилась логика «апгрейда».
С течением времени техники, берущие начало в индустрии соблазнения, получили более широкое социальное применение. Наиболее широко известные из них также обычно являются самыми хитроумными, например, «дендизм» (вычурный стиль одежды, направленный на привлечение внимания) и «неггинг» (способ флирта при помощи двусмысленных комплиментов). Однако в целом, соблазнение — это более утонченная вещь, чем предполагают эти примеры, и в связи с этим тем более коварная.
Во всех практиках соблазнения в сублимированном виде представлены неписаные «правила чувств» гетеросексуальности — эту фразу впервые использовала социолог Арли Рассел Хохшильд (Arlie Russell Hochschild) в книге «Управляемое сердце» (The Managed Heart, 1983), определяя социальные нормы, формирующие то, как люди пытаются чувствовать (или не чувствовать) в определенных ситуациях. Хохшильд приводит пример невесты в день свадьбы, которая — зная, что этот день должен быть счастливейшим в ее жизни — стремится чувствовать себя счастливой. Однако помимо момента свадьбы, существует множество социально регулируемых и культурно навязанных норм, определяющих, как женщина должна себя чувствовать, когда ей делают комплимент, как она должна реагировать, когда ей говорят о том, что она желанна.
Методы соблазнения сопряжены с этими эмоциональными паттернами. В рамках одной популярной модели, известной под названием «дневная игра», адептов пикапа призывают ознакомиться с набором гетеросексуальных романтических идеалов, особенно, романтических комедий — жанра, нацеленного главным образом на женщин и востребованного ими. На сайте объясняется: «Как только вы научитесь завязывать разговор с красивыми женщинами днем, вы впишетесь в ее фантазии о случайной встрече с мужчиной ее мечты, как это происходит в фильмах. Она поверит, что именно ВЫ — мужчина ее мечты». Важно, разумеется, не то, чтобы мужчины действительно стали «мужчиной мечты», а чтобы они таковыми казались, по крайней мере, на некоторое время.
Том Тореро (Tom Torero), знаменитый мастер в этой сфере, предлагает другие его тонкости, в опубликованной на его собственные средства книге «Дневная игра» (Daygame, 2012): как говорится на его сайте, это «невероятная история пути Тома от оксфордского „ботаника» до мастера уличных знакомств». Тореро подходит к женщинам, используя одну и ту же первую реплику, которую он постоянно адаптирует, чтобы казаться уникальным. Свидания также проводятся в соответствии с заранее определенным сценарием, когда Тореро заходит в определенное место, где рассказывает одни и те же истории, повторяет одни и те же шутки, задает одни и те же вопросы. Далее он приглашает женщин домой, предлагая посмотреть фильм, и на этот случай у него собрана DVD-коллекция «любимых женских» фильмов. Далее он идет на «эскалацию»; любое сопротивление встречается методом «проб и проверок»: «Я знаю, это нормально, я понимаю». И наконец он делает «фирменный ход Тореро»: «Я вынимаю свой член».
Эти взаимодействия не лишены эмоций. Скорее эмоции применяются в тактических целях, как средство, оправдывающее цель. Как способ сексуального поведения, соблазнение строится на инструментализации чувств. Значительные усилия затрачиваются на привлечение внимания, формирование желания, режиссирование близости и выстраивание доверия. Вопроса взаимности даже не возникает; секс сводится к ряду технических побед. Эротизм едва ли превосходит задачу самопрезентации.Девушки
Учитывая формульный и повторяющийся характер техник соблазнения, неудивительно, что применяющие их люди часто говорят о своего рода пресыщенности — которая в свою очередь толкает их на все более экстравагантные сексуальные подвиги. К концу книги Тореро подводит итог: «Это была безумная неделя: в субботу я трахнул пожилую словачку в доме престарелых, в воскресенье я трахнул английскую нянечку днем, а ночью — румынку и собирался трахнуть свою постоянную словачку. Четыре девушки за три дня — и секс уже начинал мне наскучивать».
Здесь со всей очевидностью выступают последствия дегуманизации соблазнения. При этом множество мужчин готовы следовать по стопам этих «ролевых моделей». «Вы воспринимаете парней, которым это легко дается, как готовый продукт, и вы хотите стать такими же», — рассказывает недавно разведенный Джеймс. В книгах и блогах инструкторы по соблазнению фиксируют свою трансформацию: путь от прошлого, когда они были предположительно одиноки и непопулярны, к настоящему, в котором они пользуются почти постоянным доступом к прекрасным женщинам, а также могут похвастать завидным стилем жизни, полным поездок по миру, финансовой независимости и мужской дружбы.
Неизбежным образом, не все адепты методов соблазнения находят те отношения, к которым они стремятся. Многие мужчины, с которыми я поговорила, свободно признали, что они так и не добились «успеха у женщин» даже спустя месяцы и годы тренингов. Однако не сумев овладеть «искусством соблазнения», эти мужчины почти всегда связывали этот факт с личным фиаско, доказывавшим глубину их собственного несовершенства или свидетельствовавшим о том, что они просто не старались в полную силу.
Тенденция винить себя сохранилась, даже когда техники соблазнения имели однозначно негативные последствия. Анвар, владелец бизнеса, описал, как программа тренинга на выходных привела к разрушению отношений, которые были ему очень дороги. «Она просто сказала, что я изменился и она меня больше не узнает», — рассказал он, часто моргая в попытке сдержать слезы. На столе перед нами стоял уже давно остывший кофе. «Я очень глубоко это переживаю, потому что… из-за нее я и пошел на эти курсы, потому что она была мне нужна. Она была единственным человеком, к которому я проникся».
Как это изменило его отношение к курсам по соблазнению? «Я был зол и разгневан, — говорит Анвар. — Но не на курсы по пикапу. Потому что я сам виноват…Это все равно, что тебе дали набор инструментов, и если ты не смог ими правильно воспользоваться, то ты совершишь ошибку».
Таким образом, Анвар сохранил веру в обещание, что при умении правильно ими распоряжаться навыки соблазнения могут помочь ему достичь желаемого результата. При нашем последнем разговоре он размышлял над перспективой купить курс c проживанием: «Это недешево, но… я бы хотел пройти его и хотел бы добиться в нем большего успеха».
Упорное признание собственной вины в случае Анвара может показаться нелогичным. Однако лишь обвиняя самого себя, он может поддержать иллюзию, что курсы соблазнения в результате, если он приложит усилия, дадут ему возможность добиться тех отношений, к которым он стремится. Его увлечение курсами — это проявление феномена, который культуролог Лорен Берлант (Lauren Berlant) описала в книге «Жестокий оптимизм» (Cruel Optimism, 2011): когда желаемое нами становится препятствием для нашего процветания.
Для некоторых мужчин соблазнение стало навязчивой самоцелью. Дерек был клиентом этой индустрии уже более года, когда мы познакомились, он потратил на обучающие курсы более нескольких тысяч фунтов стерлингов. Пока мы стояли в очереди за кофе перед интервью, я наблюдала, как он разговаривает с женщиной за барной стойкой. Он весь преобразился, став внезапно одновременно игривым и дразнящим. Позже он объяснил, что каждый день на той неделе приводил сюда новую женщину и хотел убедиться, что привлекательная девушка за барной стойкой это заметила.
Сидя за столиком у окна, Дерек рассказал мне, как курсы соблазнения навсегда изменили его жизнь к лучшему. Они избавили его от скуки и возмущения «соглашательством» отношений, завязавшихся между ним и бывшей подругой его друга, когда он учился в университете, рассказал он. Он заявил, что наконец-то обрел уверенность в обращении с женщинами, описав испытываемое при этом чувство свободы. Но голос его зазвучал иначе, когда он вспоминал события предыдущего вечера: «Я был в городе, просто гулял по улицам в 11 вечера, один, и я задумался: „Какого черта я тут делаю?»… Это все начиналось с настоящей мотивации, желания добиться успеха в этой сфере, а сейчас превратилось едва ли не в страх утратить эту способность».
Попытки Дерека соблазнить женщин напрочь утратили связь со стремлением к сексу или поисками близости. Так, у него проявились симптомы того, что покойный культуролог Марк Фишер (Mark Fisher) в книге «Капиталистический реализм» (Capitalist realism, 2009) называет «депрессивная гедония». Если депрессия характеризуется обычно ангедонией, неспособностью испытывать наслаждение, то термин депрессивная гедония обозначает «неспособность делать что-либо, помимо стремления к тому, чтобы испытать наслаждения». Как аффективное и соматическое состояние депрессивная гедония является примером глубокой неуверенности, которой способствует неолиберализм на самом уровне субъективности.
Для Дерека потребность поддержания навыков, выработанных с таким трудом, стала самоцелью. Обещанное индустрией владение навыками соблазнительно для многих мужчин само по себе, и они неожиданно для себя продолжают вкладываться в их развитие, даже когда система не отвечает их нуждам и интересам. Конечно, это может называться «игрой», но совершенно очевидно, но это никакой не досуг и не вид развлечения. Это форма труда, требующая постоянных — часто дорогостоящих — инвестиций. Стремление к сексу и сексуальным отношениям становится формой работы — работы по соблазнению.
Предлагая предпринимательское решение проблемы поиска и формирования близких отношений, индустрия соблазнения демонстрирует несколько наиболее сомнительных тенденций неолиберальной культуры. Индивидуальная работа над собой предписывается как решение проблем, сформированных в рамках культуры и социума. Трудозатратные и нацеленные на результат методы социализации в результате затмевают другие формы существования и самоощущения. Этические вопросы отметаются в сторону в пользу личного успеха и беспрепятственного достижения своекорыстного интереса.
В то время как курсы соблазнения часто представляются как девиантная субкультура, их посещают совершенно обыкновенные мужчины. Если их желания и недовольство кажутся нам странными или жалкими, возможно, нам следует пристальнее присмотреться к контексту, в котором они были воспитаны. Задаться вопросом, что делает курсы соблазнения столь привлекательными для тех, кто примыкает к рядам их последователей, — не значит отказываться от критики; скорее это значит настоять на необходимости задаваться сложными вопросами и вести неудобные разговоры.
Тем временем курсы соблазнения продолжают привлекать все новых адептов. Как рассказал мне один из наставников — очень просто: «Это индустрия, которая кормит сама себя».
Книга Рейчел О’Нилл «Курсы соблазнения: мужчины, мужественность и близость при помощи посредников» опубликована издательством «Полити Букс» (Polity Books).
Источник:
